Как люди становятся бомжами и как выходят из этого положения? Причины по которым люди становятся бомжами в России и их условия жизни Почему люди становятся бомжами.

Никто вам не скажет, сколько в России уличных бездомных. СМИ пугают, что число огромно и растёт в геометрической прогрессии. Только в Москве власти насчитывают до 50 тысяч бомжей. Но благотворительные организации утверждают, что их не меньше 100 тысяч. При этом москвичей из них, по разным данным, то ли 15%, то ли 5%.

Кошмарный вид, вонь и зараза заставляют брезгливо обходить их стороной и у многих вызывают откровенную злобу. «Нормальному» человеку невдомёк, как можно так опуститься и почему «никто ничего не предпринимает». Anews постарался найти ответы.

Почему люди становятся бомжами?

«Потому что они алкаши и наркоманы», - не раздумывая скажут многие - и ошибутся. Конечно, есть и такие случаи, но намного чаще люди спиваются и садятся на наркоту уже будучи на улице.

А вот настоящие причины.

• Нет работы и перспектив

Большинство столичных бомжей - приезжие из российских регионов и стран СНГ. История типичная: едут на заработки, но не могут ничего найти или быстро лишаются места, а возвращаться стыдно. В такой ситуации гораздо проще прибиться к собратьям по несчастью и скатиться по наклонной.

• Отобрали жильё

По данным благотворителей, 30% обитателей улиц стали бездомными из-за семейной грызни за недвижимость или по вине мошенников.

РИА Новости / Павел Лисицын

Глава организации «Ночлежка» Григорий Свердлин : «Мир, в котором мы живём, довольно страшный: абсолютно каждый человек однажды может оказаться на улице. Приятно думать, что вот ты, любимый, никогда с родственниками не поругаешься и никто у тебя квартиру не отберёт. Да у нас каждый пятый становится бездомным из-за проблем с недвижимостью».

• Долги

Бог весть сколько людей пострадали в «лихие 90-е», когда после краха своего бизнеса продавали квартиры и дома под угрозой расправы от кредиторов. Да и сегодня никакие законы о собственности не защищают от подобных ситуаций.

• После тюрьмы или в бегах

По некоторым данным, половина бомжей в России - это бывшие зэки. На воле они остаются ни с чем, государство или родственники забирают жильё, взамен ничего не предоставляется. А реальной возможности найти работу и снимать квартиру для бывших уголовников нет.

Ещё часть бездомных не имеют судимости, но по разным причинам скрываются от полиции.

• Сознательный выбор

Представьте, есть и такие «романтики». Их меньше всего, но, в целом, не так уж мало. Им претит «унылая» жизнь большинства трудяг с их рутиной, ипотеками и семейными обязательствами. Они считают, что никому ничего не должны и могут наслаждаться «полной свободой». А бытовые условия их не смущают.

Где живут и что едят бомжи?

Видя спящих бомжей на городских лавках и в метро, можно подумать, что живут они «нигде». Но это тоже миф. Совсем неприкаянных одиночек вы не найдёте, законы выживания диктуют свои правила. Бездомные сбиваются в группы - своего рода «семьи», только не связанные ни родственными, ни интимными отношениями, и обустраивают убежища, куда не пускают чужаков.

Это могут быть заброшенные дома, подвалы, люки теплотрассы, а также самодельные жилища вроде шалашей в относительно безлюдных местах. С виду эти постройки хлипкие, но на деле вполне устойчивые, как утверждают побывавшие там репортёры. Стены, крыша, мебель и утварь - всё добывается на свалках и помойках. Некоторые даже умудряются создать подобие уюта.

Что касается еды, то найти её не проблема. Бомжи знают мусорные баки, куда выбрасывают просроченные, но фактически ещё годные продукты из кафе и магазинов. Они знают места и часы раздачи бесплатной еды, причём настолько хорошо, что если в одном месте слишком людно или завязывается потасовка, то они просто перейдут к другой ближайшей точке.

Кстати, то же касается гигиены: бездомные прекрасно знают, где можно при необходимости привести себя в порядок, даже постричься.

Соцработница знаменитого центра «Люблино» Наталья Бодрова: «Они ведь часто не моются потому, что так больше подают, так они больше на бомжей похожи. Но если им куда-то поехать нужно, они всегда знают, где это можно сделать».

Едят ли голубей, собак и кошек?

Единицы - возможно, но большинство живут с бездомными братьями меньшими вполне по-соседски. Тем более в городах, где не нужно выдумывать крайности, чтобы не остаться голодным.

Где добывают деньги?

Многие путают бродяг и попрошаек, но это разные «профессии». Первые - сами по себе, а вторые чаще всего имеют «хозяев», которые держат их в рабстве и забирают выручку.

Стреляя деньги у прохожих, бомж классического вида и запаха соберёт немного. Зато если будет выглядеть менее омерзительно, то всегда сможет подзаработать.

Популярные варианты:

• собрать и сдать металлолом/бутылки
• продать выброшенные книги
• рассортировать мусор
• поработать уборщиком или дворником «на час» (на вокзале, у магазина и т.п.)

В 2015 году поэт и писатель Андрей Орловский погостил у 4 мужчин-бомжей и узнал, что их совокупный доход начинается от 1300 рублей и может достигать 5-6 тысяч в день.

Орловский: «В рамках разговора о деньгах Олег (один из четвёрки. - прим. Anews) рассказал, как однажды к нему на улице подошёл человек, показал пресс-карту журналиста и спросил: „Пойдёшь работать за 50 тысяч в месяц?“. Олег ответил: „Ты что, дурак совсем? 50 тысяч в месяц я только пропиваю“».

Где зимуют бомжи?

В городе выбор небольшой, но он есть: известные ночлежки, мобильные пункты обогрева, которые устанавливаются в стужу, всё те же люки теплотрасс, а также заброшенные здания, электрички и т.п., где можно хотя бы укрыться от ветра. Некоторые церкви и монастыри дают кров и еду за работу.

Однако несмотря на меры, принимаемые властями и благотворительными организациями, каждую зиму в российских городах гибнут тысячи бездомных. В основном из-за алкоголя: одни напиваются, чтобы согреться и в итоге отключаются прямо на улице, другие гибнут от ожогов на теплоцентрали или сгорают в подвалах.

Почему не перебираются на юг?

Не думайте, что они не могут. Как раз наоборот: по словам столичных соцработников, летом бомжи нередко едут к морю на перекладных электричках. А к холодам снова возвращаются в Москву, потому что бездомному пережить зиму в большом городе гораздо проще.

Чем опасны бомжи?

Большинство из них являются разносчиками опасных заболеваний, включая туберкулёз, гепатит и ВИЧ. Больше всех рискуют соцработники: им нужно следить, чтобы при работе с подопечными ничем не уколоться даже случайно, а также чтобы они не укусили.

А если не контактировать с бродягой, но находиться в одном пространстве, например, в транспорте?

Глава Московского центра дезинфекции Григорий Останин: «Чаще всего бездомные болеют педикулёзом, чесоткой, различными видами грибковых заболеваний. Чесоткой и педикулёзом можно заболеть, и не контактируя напрямую с заражённым. Вши, особенно если их много, остаются на сиденьях и скамейках, а чесотку можно получить, подержавшись за поручень».

Заводят ли бомжи детей?

На этот вопрос ответит статистика: свыше 80% бомжующих - это мужчины, а большинство бездомных в принципе (мужчин и женщин) - это люди от 40 лет и старше. Так что нет, среди них это не распространено.

Мнение о том, что бомжи рожают детей на свалках и в подвалах, бытовало несколько лет назад, когда в Москве и Питере остро стояла проблема беспризорников. Об этом было снято несколько документальных программ и фильмов. Дети сбегали из интернатов, жили в подвалах и люках, питались «бомж-пакетами» (лапшой быстрого приготовления), постоянно нюхали растворитель или клей, кололись. Многие погибали ещё подростками.

Власти и организации уверяют, что общими усилиями удалось решить проблему детской бездомности.

Почему не возвращаются к нормальной жизни?

В центрах социальной адаптации говорят, что только 10% подопечных оставляют бомжовскую жизнь в прошлом. Остальные агрессивно отвергают предложения помочь или садятся на шею. При этом в «спасении» они в принципе не нуждаются и вот почему.

• Они прекрасно осведомлены о том, где в городе бесплатно поесть, помыться, поменять одежду, получить медпомощь и переночевать. Они не видят смысла в переменах.
• Кто бродяжничает до года, тот ещё имеет стимул устроиться в жизни, а кто больше года - того затягивает.

Работник «Социального патруля» Евгений: «Психика у людей меняется, добавляется алкогольная зависимость. Они бы и хотели выбраться, но иногородним, например, домой возвращаться стыдно. Замкнутый круг какой-то».

Двое бездомных с улиц Москвы рассказали о том, где они ночуют, чем питаются и как они дошли до такой жизни.

Образование у меня среднетехническое, я окончил ПТУ. Всю жизнь работал строителем, до распада Советского Союза - в одной и той же конторе. Потом все предприятия распались, и я стал искать работу самостоятельно. Ездил в разные города на заработки, всё время где-то пропадал.

Потом стало портиться здоровье. От тяжёлого физического труда суставы просто разваливаются. Работать стало невмоготу. Периодически ещё где-то халтурил, лесом пытался заниматься, но не пошло. Просто сил не было. Да и не берут никуда инвалида моего возраста.

В Москве я жил в квартире с женой и детьми. Но поскольку я всё время уезжал в другие города, контакт с ними потерялся. Мы не ссорились, а просто перестали общаться. Жене на меня, видимо, плевать. Говорят, женщина не может жить без мужа - может, у неё уже другой мужик есть. Мне всё равно. А дети не знают, что я бездомный. Я им периодически звоню и говорю, что уехал в другой город на заработки. Вру то есть.

Решение уйти на улицу пришло само. Решил больше не мешать детям и уйти на улицу. Я посчитал, что не нужен своей семье. А они, наверное, и не заметили моего исчезновения и не догадываются, что я на улице обитаю. Я сразу решил, что домой никогда больше не вернусь. И за три года так ни разу в своей квартире и не ночевал. Друзей тоже не осталось. Кто-то умер, с другими тоже что-то случилось. Ни к кому пойти я не мог. Были бы друзья - помогли бы.

Первым делом на улице я стал думать, где переночевать и добыть еду. Стал просить милостыню, учился подрабатывать. Оказалось, что подзаработать можно почти всегда и везде. Например, подметёшь рядом с палаткой - от продавца копеечку получишь. Или поможешь кому-нибудь по хозяйству. Я хромаю, с моими ногами работать сложно, но что делать?

Ночую я в социальном центре «Люблино». По закону там вроде только три ночи подряд можно находиться, но зимой каждую ночь пускают. Там спишь до утра, а потом куда хочешь, туда и иди. Весь день нужно пробыть на улице. Но мы как-то справляемся. Сейчас вот в настоящем тулупе хожу, мне его отдали. С вещами в принципе проблем нет - много отдают. Сегодня вот тёплые брюки дали - завтра надену. Проблема только в том, что хранить вещи негде. Летом раздеваешься, а старые вещи выбрасываешь.

Зимой всё равно холодно в любой одежде. Спускаемся погреться в метро. Сел на кольцевую - и едешь себе. Никто нас оттуда не гоняет. Но там только до часу ночи можно. В подъезды не заходим - там же люди, а они нас не любят. В подъездах можно задержаться, только если образцово себя вести.

Питаемся мы чем придётся, почти всегда всухомятку. Даже если соцпомощь даёт какое-то питание, то холодное. Горячее получается съесть, только если церковь накормит или сам на него заработаешь. В магазины, кстати, пускают без проблем. Почему бы им нас не пускать?

Из-за такого питания желудок болит постоянно. Не знаю, что там у меня - панкреатит, цистит или гастрит. Может, язва. В социальном центре нам дают таблетки, но они не всегда помогают. Нужду справляем в «синих кабинках» или в туалетах на вокзалах. Не бесплатно, конечно, а за деньги. Но если прихватит, можем и на улице присесть. Но, конечно, в каком-нибудь не слишком людном месте. Мы же понимаем всё, да и стесняемся.

Из-за желудка я вообще не пью алкоголь. Но если бы нормально себя чувствовал, обязательно бы выпивал. А как на морозе не пить? Вы попробуйте в минус 10 весь день по улице погулять, вам тоже захочется. Поэтому все бездомные и выпивают. Может, алкоголь согревает и кратковременно, но как ещё согреться? Тем более если кто-то начал пить, то редко останавливается, пока не свалится спать прямо на улице.

С гигиеной особых проблем нет. На Курском вокзале можно помыться, на платформе «Северянин». Там прожарка, пропарка, можно хоть каждый день ходить бесплатно. Я вот часто хожу. Не смотрите, что я небритый - это я для стиля отпустил. Станки для бритья там тоже дают. А постричься можно на Павелецком вокзале. Там обучают парикмахеров, и они тренируются на наших головах.

Обычно я провожу время в компании с двумя-тремя такими же бездомными, как я. В коллективе всегда веселее и проще себе пропитание добывать. Есть ли среди бездомных любовь? Наверно, да. Но лучше у молодых спросить - мы-то уже старые, куда нам? А молодёжь под алкоголем вся друг в друга влюбляется. Но вообще среди бомжей молодёжи не очень много. В основном только приезжие, которые работу да жизнь счастливую ищут. Не находят - и примыкают к нам. Я их не понимаю. Они могут всего добиться, а не хотят. Хотят выпивать и балдеть. Почему они такой дорогой идут?

У меня есть желание вернуться к нормальной жизни, но нет возможности. К семье я вернуться не могу. Есть такие поговорки: «Разбитую чашку не склеишь» и «Назад не пляшут». Мне это уже неинтересно. Поживёшь с моё - сам поймёшь, почему интерес пропадает. Жизнь такая - что у нас, что у вас, молодых.

Я бомжую второй раз. Во всём алкоголь виноват. Первый раз я начала пить, когда третьего своего мужа похоронила. Жалела себя, не могла понять, почему мне так не везёт. Постепенно связалась с бродягами и сама ушла на улицу, но довольно быстро вернулась домой. Дом у меня в Орловской области. Но потом умерла мама. И отец меня тогда попрекнул, что я его хлеб ем. Я психанула и сказала ему: «Уйду и сама себе кусок хлеба найду».

Я уехала в Ливны, это тоже в Орловской области. Жила там в квартире, всё нормально, хотя в ней нет ни газа, ни света. Кое-как подключались. Связалась опять с алкашами. А потом мне это надоело. Среди бродяг повстречался мне один Скалозуб - кличка у него такая была, он только вышел после срока за убийство. Он предложил мне поехать в Москву. А я согласилась, потому что, честно говоря, подпила. Приехали в столицу, а тут Скалозуб меня сразу бросил. Но знакомых у меня тут много было. Все - бродяги, но хорошие люди. Они говорят: «Кто тебя обидит - скажи, нас здесь никто пальцем не смеет тронуть».

Какое-то время я в Москве бомжевала и пила, а потом устроилась в центр для реабилитации алкоголиков и наркоманов в Алабино работать на кухне. У меня хорошо получалось, особенно блинчики и оладьи удавались. Начальник всё время со мной советовался, что купить. Но наступили какие-то праздники - и я поехала на выходные в Москву. Встретила здесь друзей-товарищей, деньги в кармане - и понеслось. Позвонила в Алабино, сказала, что уезжаю домой. А какой «домой»? Вот улица - мой дом. Я сама дура. Если бы не бухала, так бы там и жила до сих пор.

Сколько прошло с того момента, как я уехала из Алабино? Не помню. Вообще не помню. Зато пить я уже почти перестала. Конечно, когда холодно, пью. А когда не хочу, не пью. Вот недавно стою на кольцевой «Павелецкой». Вижу двух мужиков прямо трясёт. Я говорю: «Чего, ребята, хотите похмелиться?» - «А чего, у тебя деньги есть?» - «Пока есть». Взяла им бутылку. Они предложили присоединиться. Говорю: «Отстаньте! Пейте, похмеляйтесь». Я их состояние понимала. Сама эту школу прошла. Сколько людей от такой похмелки померло.

Деньги у меня были от собранной милостыни. Женщинам обычно больше подают, чем мужчинам. Вот по нему (показывает на первого собеседника The Village) же не видно, что он хромает. Поэтому все думают, что вот, мужик, мог бы себе работу найти. А к женщинам снисходительнее относятся. Поэтому нам проще деньги зарабатывать.

Но вообще помощи ни от кого никакой нет, одни расспросы. Хорошо, если хотя бы на ночь где-нибудь примут. Но потом всё равно гуляй по городу. Кушанье привозят холодное. Когда нет копеечки, без горячего можно несколько дней просидеть. Пирожок купите, а?

Ночую я где придётся. То здесь договоришься, то там. Сегодня ночевала в аэропорту Домодедово. 17 рублей 50 копеек заплатила в кассу - и меня пропустили в зал ожидания. Совершенно трезвая, спокойная, чистенько одетая, я там до утра проспала. Утром пошла в туалет, умылась и поехала обратно в город. Хотела купить в аэропорту чай, но он там 40 рублей стоит. Это для кого вообще?

Царапину на носу я уже сегодня днём получила. Тоже хожу еле-еле, подвернула ногу и потёрлась о забор. Нет, драки между бездомными редко случаются. Только если по пьяни и между молодыми. Нам-то, старикам, чего делить?

Я бы всё отдала, только бы домой вернуться. Клянусь, землю буду есть - лишь бы уехать из этой Москвы проклятой. Это утопия какая-то. Кто сюда попадёт, тому добра не видать. Сколько раз меня здесь грабили. 10 тысяч один раз украли, представляешь? Хорошо хоть паспорт в Орле оставила.

У меня там верующий брат, сестра, две дочки, сын, трое внуков. Отец, может, ещё жив. Может, сын уже женился. Почти пять лет я уже здесь, там всё могло измениться. Но я ничего о своей семье не знаю. Если бы родственники знали, что я тут, поломанная, они бы меня забрали. Может, они и ищут меня, но не могут найти. Я же то тут, то там. А сама я уехать не могу, денег нет. А тут ещё эта выпивка. Вот что меня гробит. Хоть бы в монастырь куда-нибудь устроиться. Клянусь, я бы бросила пить. Меня бы уже не тянуло на улицу. Я только и хочу, что богу кланяться. Или бы старушку бы приняла какую-нибудь, чтобы ухаживать за ней. Только паспорта и прописки московской нет. Но вообще не могу уже больше. Или я здесь умру, или как-то.

Мать-одиночка, ее ребенок и парализованная бабушка неожиданно оказались на улице без жилья и прописки

О человеке многое говорит то, как он относится к своим близким. В этом плане Кристина Старикова - удивительная. Худенькая большеглазая девушка с огромным запасом сил, терпения и стойкости. Вот уже 11 лет ухаживает за парализованной матерью, одна воспитывает дочь-подростка, оплачивает съемную квартиру и лекарства для мамы. А недавно под машину угодил всеобщий любимец - кот. Животному колесами переломало позвоночник, теперь он передвигается по-пластунски, подтягиваясь на передних лапах. Вместо того чтобы усыпить питомца, Кристина ежедневно возит кота к ветеринару, потому что самостоятельно ходить в туалет он больше не сможет никогда. Эта девушка привыкла рассчитывать только на себя, и в своей беде журналистов она попросила помочь в последнюю очередь, а сперва сама обошла десятки кабинетов, обратилась к депутатам от всех фракций, написала письмо президенту. И везде в ответ получила недоумение и фразу: «У вас безвыходная ситуация, и чем вам помочь, мы не знаем».

«Можем предложить только обеды для бездомных»

Эта история началась в 2007 году. Отец Кристины, несмотря на то что обзавелся новой семьей, купил для дочери двухкомнатную квартиру на улице Заводской в Курске. Оформил на 15 лет ипотеку в «МДМ Банке» и стал выплачивать. А потом произошло сразу три вещи: грянул кризис 2008 года, бизнес отца прогорел, и он стал задерживать ипотечные выплаты, и филиал «МДМ Банка» закрылся. Дело о должнике передали в коллекторское агентство, расположенное почему-то в Иркутске. На тот момент задолженность по кредиту составляла около ста тысяч.

В этой квартире я жила с дочкой и мамой, - говорит Кристина. - Все мы были там прописаны. Когда делом о задолженности занялись коллекторы, квартиру отсудили и выставили на торги в счет погашения задолженности.

После того как решение суда вступило в силу, девушка отправилась в отдел судебных приставов по Сеймскому округу.

Пристав объяснила нам, что, когда квартиру выставят на торги, у нас будет приоритетное право в ее покупке, поскольку мы там прописаны, - объясняет Кристина. - «У вас есть миллион?» - спросил у меня пристав. Я ответила, что найду. «Тогда вам не о чем переживать, а когда состоятся торги, вам сообщат».

О торгах семье никто не сообщил, а ровно через неделю оказалось, что квартира продана некоему орловскому риелтору.

Когда к нам пришла судебный пристав-исполнитель по фамилии Воронина, ситуация стала прямо-таки фантастической. Она меня уверяла, что мой отец - бывший владелец квартиры - присутствовал при покупке, более того, в документах стоит его подпись. Папа в этот момент стоял рядом.

То есть вы уверяете, что мой отец был?

И подписал документы?

И вы его лично видели?

А ничего, что вот он рядом стоит и ни одного вашего слова не подтвердит?

После этого судебный пристав засуетилась и спешно засобиралась. А через несколько дней неожиданно уволилась.

Видимо, этот орловский риелтор неплохо ей отстегнул, чтобы продажу провернули так быстро и без лишнего шума, - рассуждает девушка. - Он нам потом звонил, предлагал выписаться добровольно, 10 тысяч рублей предлагал, мы его послали. Куда выписываться?

Квартиру пришлось покинуть, хотя прописанные люди имели все основания в ней проживать.

Стоило мне уйти на работу, как пристав Воронина появлялась на пороге и велела маме собирать вещи и покидать жилье. Периодически это превращалось в публичное представление, на которое собирались все соседи. Однажды Воронина появилась в компании риелтора. «Мы вас сейчас на улицу вынесем», - угрожающе заявила она. «Выносите, но только вместе с кроватью», - ответила прикованная к постели мама, - вспоминает Кристина. - На дворе стоял февраль. Но у этих людей нет никаких представлений о гуманности, они с легкостью угрожают и шантажируют. Мне пристав звонила со словами: «Вы уйдете на работу, а мы вам замки сменим, и окажутся ваши мама с дочкой запертыми». «Я тогда эту дверь просто вынесу», - отвечала я ей. Но жить стало просто невыносимо, и мы уехали.

После этого помочь девушке вызвался депутат от партии КПРФ.

Мне посоветовали встать на очередь, как малоимущей. Я являюсь официальным опекуном матери-инвалида и по закону не должна работать. Мамина пенсия плюс мои опекунские - 1200 рублей, вместе выходит 14 700 рублей, на эти деньги нам положено жить втроем. К слову, квартира, которую я сейчас снимаю, обходится нам в 18 тысяч, поэтому работаю практически без выходных.

Но вот в чем загвоздка: на очередь на получение жилья как малоимущая Кристина встать не может, так как прописана в той самой квартире на Заводской, то есть по бумагам жилье у нее есть, а по факту - она оказалась на улице. А если девушка сама выпишется из этой квартиры, то тогда получается, что она сама отказалась от имеющегося у нее жилья. Замкнутый круг.

Тогда Старикова написала на сайт президенту, там отреагировали довольно быстро.

Ко мне приехала девушка с огромным желанием помочь, но в итоге она прошла по тому же кругу, что и депутат. «У вас безвыходная ситуация, - развела она руками в итоге. - Единственное, что мы вам можем предложить - это бесплатные обеды для бездомных».

Еще она посоветовала мне выйти замуж. Жаль только кандидатов с квартирой, которые хотят на мне жениться и прописать в квартире меня, ребенка и мою больную маму, что-то не очень много, - смеется Кристина.

Ситуация осложнилась еще и тем, что встретиться с новым владельцем квартиры, чтобы как-то решить ситуацию с пропиской и постановкой на очередь на получение жилья, ни Кристина, ни представитель президента не смогли.

Он ее не сдавал, квартира стояла пустая, а потом и вовсе ее продал. Мы потеряли все концы. Я не могла ни выписаться, чтобы претендовать на льготное жилье, ни жить там.

Кристина оставила мысли о льготном жилье, стала снимать квартиру для себя, дочери и больной матери, работая сутками, чтобы как-то прожить. Однако ситуация напомнила о себе через несколько лет - в апреле 2016 года.

Дочери исполнилось четырнадцать, и мы пошли получать паспорт. Но когда специалист заглянула в домовую книгу, то сказала: «Я не могу вам графу прописки заполнить, в 2013 году вас выписали по решению суда».

Где был суд, каким числом, кто истец - неизвестно!

В паспортном столе мне посоветовали идти в суд, чтобы взять копию постановления. Но куда мне идти и что просить? Никто не знает. Представьте, сколько дел было в 2013 году, а у меня нет ни фамилии истца, ни даты - ничего вообще! По словам паспортиста, мне нужно или обойти все суды (и запросить неизвестно что), или обратиться в архив (и также запросить неизвестно что).

А без этого документа я вам ничего не могу написать в паспорте, - подытожила паспортистка.

Девушка недоумевает: как проходили эти суды, почему ее, не менявшую ни телефон, ни место работы, никто не уведомил о том, что состоится заседание, или о том, что вынесено решение.

И еще поражает, что три года они жили в неведении, что по сути являются бомжами.

В школе у детей ежегодно собирают анкеты с адресами, и ни разу нам не сказали, что по указанному адресу дочь не прописана. При этом никому, очевидно, не интересно, что ребенка фактически выписывают с единственного места проживания и никуда не прописывают. Девочку выкинули на улицу, а никому и дела нет, так? А на днях выяснилось, что и мама тоже живет без прописки.

Спасение утопающих - дело рук самих утопающих

Мать Кристины - инвалид I группы, 11 лет назад случился инсульт, с тех пор женщина прикована к постели.

Нам перестали выдавать памперсы для лежачих инвалидов. Я собрала чеки и поехала в МФЦ, чтобы подать документы и чеки на возмещение денежной компенсации за памперсы. И вдруг - отказ. Якобы не тот размер указан, нужно заново проходить врачебно-трудовую экспертную комиссию, чтобы подтверждать, что мама все еще инвалид и все еще ей нужны памперсы для лежачих, как и в предыдущие 11 лет, при том что у нее пожизненная инвалидность. Ладно, тут уже ничему не удивляешься. Но когда я приехала в больницу за направлением на комиссию, мне сказали: «Вы вообще-то три года как откреплены от вашей поликлиники, и направление я вам выписать не могу».

И вновь девушка задается вопросом: как получается, что поликлинику уведомили о том, что их пациент, инвалид первой группы, к ним больше не прикреплен, а уведомить самого пациента никто не счел нужным?

Вот так три человека оказались бездом-

ными в родном городе. Кристина продолжила стучаться во все двери.

Я обратилась к депутату от «ЕР» по нашему округу Тараканову, его юрист меня отправил в опекунский совет с тем, что мне как матери-одиночке полагается, как минимум, рассмотрение вопроса о получении жилья. А в опекунском совете на меня посмотрели с огромным изумлением: «Какое жилье? Тем более без прописки вы вообще ни на что претендовать не можете! Если ваша дочь будет сиротой, тогда да, или если вас лишат родительских прав, то вашего ребенка мы поставим на очередь. А то, что у девочки нет места жительства - это лично ваше упущение, и мы на вас еще штраф за это наложим». «А если я сделаю дочери временную прописку?», - вновь попыталась я найти выход. «То после получения прописки вы имеете право подать документы через пять лет». Через пять лет моему ребенку будет 19...

Следующей дверью стало Управление по распределению социального жилья, куда Кристина обратилась со словами: «У меня инвалид нигде не прописан, и ее не сегодня-завтра из-за этого лишат пенсии, несовершеннолетний ребенок нигде не прописан, куда мне обратиться?» И получила ответ: «К сожалению, ни под одну очередь вы не подходите, поскольку прописки у вас нет».

И какой выход? По словам чиновников, его нет. Для начала мне нужно найти выписку из суда. А что она мне даст? Все те же чиновники говорят: ничего - скорее всего. Жилья вам не полагается, прописки у вас нет. Все.

То есть на сегодняшний день мы имеем ситуацию, когда инвалиды и дети выписываются в никуда и становятся бомжами, а государству нет до них никакого дела. Не смогли платить кредит, потеряли прописку, до свидания, ничем помочь вам не можем.

Если завтра мою нигде не прописанную маму лишат пенсии, я даже квартиру не смогу оплачивать, - говорит девушка. - И куда нам идти, на улицу?

ЛДРП, «Единая Россия», КПРФ, опекунский совет, сайт президента... По всем ответам выходит, что девушке и ее семье надо жить на улице. Неужели в большом городе никому нет дела до семьи, которая буквально тонет? И действительно справедливо утверждение, что без бумажки ты никто?

александра савина

Бездомных людей до сих пор окружает множество стереотипов: считается, что жить на улице могут только люди из «неблагополучных» семей, сделавшие «неправильный выбор» и не сумевшие победить зависимости - а потому они «заслуживают» всё, что с ними происходит. На самом деле всё намного сложнее, а на улице может оказаться абсолютно любой человек, вне зависимости от возраста, социального положения, образования и других формальных признаков. В честь прошедшей 19 мая благотворительной акции «Эспресс-помощь», направленной на поддержку бездомных, которую придумала организация «Ночлежка », мы поговорили с Илоной, долгое время жившей на улице - о том, как это произошло и что помогло ей выжить.

Без любви

Я родилась и выросла в Санкт-Петербурге, в профессорской семье. Отношения были сложными: дома были строгие нравы. С мамой (она была академиком) отношения не складывались с детства - сейчас, в силу возраста, я её понимаю, но раньше мне было очень тяжело. У меня были проблемы со здоровьем, и мама всячески показывала, что я ей не нужна и я её позорю.

Моя жизнь была плотно связана с улицей лет с пятнадцати. Первый раз я ушла из дома ещё подростком - из-за нелюбви и непонимания в семье. Однажды мама, уже, видимо, не зная, как со мной бороться, сказала: «Или ты уходишь, или я отдам тебя в психиатрическую больницу». Я понимала, что дома она мне жить не даст и действительно отправит в больницу - она уже так поступала. Мама всегда считала, что мои проблемы лежат в области психиатрии, а не в том, как складывается жизнь. Она не замечала, что просто не понимает меня.

Естественно, мне хотелось самоутвердиться, хотелось, чтобы меня понимали - и я нашла таких людей на улице. Мы уходили в подвалы, слушали музыку, употребляли вещества и алкоголь. В том возрасте решение уйти далось легко: мне казалось, что я знаю, что делаю, что я поступаю абсолютно правильно. Я не понимала, зачем мама держит меня при себе, зачем соблюдать какие-то правила, если можно этого не делать, и тебя будут уважать. Было очень больно - но боль утихала, когда я общалась с людьми или употребляла вещества.

Думаю, что когда меня выселяли
из квартиры, мне ещё можно было помочь, но мне не к кому было обратиться.
Я уже была совсем одна

Я очень рано вышла замуж - мне было восемнадцать лет. Я понимала, что мне негде жить, а оставаться на улице нереально, поэтому сделала это. Мы жили у него дома, я продолжала гулять - муж любил меня и поэтому терпел. С пятнадцатилетнего возраста я перенесла очень много операций. Мне казалось, что раз идти некуда, лучше оставаться с мужем, хотя я его не любила - это хоть какая-то поддержка. Я пыталась говорить с мамой, но общаться у нас с ней никогда не получалось. Потом я начала употреблять более тяжёлые вещества, потому что стало совсем плохо: любви в семье нет, плохие отношения с мамой, идти некуда, страшно. В наркотиках я находила успокоение: мне казалось, что это может «вылечить». Наверное, это было от страха.

В 1999 году мама умерла. Она оставила всё наследство моему младшему брату, ему тогда было четыре года. В Россию приехал отчим (они с мамой жили в Америке) и продал все квартиры (мама была очень состоятельной женщиной) - последнюю в 2007 году. Этот человек растил меня много лет, мне казалось, что уж он-то меня никогда не предаст - но отчим с лёгким сердцем выкинул меня на улицу. В 2007 году я стала бездомной. Думаю, что когда меня выселяли из квартиры, мне ещё можно было помочь, но мне не к кому было обратиться. Я уже была совсем одна.

В этот момент мне опять подвернулся мужчина, за которого я вышла замуж во второй раз - и снова только ради жилья. Я употребляла наркотики, он тоже, и я начала понимать, что это не жизнь - я там погибну. В это время мне сделали операцию - удалили желчный пузырь. Чтобы я не умерла (или умерла не у них), меня отправили из гатчинской больницы в Питер. Муж мне изменил, и я понимала, что возвращаться к нему не вариант: в этом состоянии мне не хотелось выяснять отношения, хотелось куда-нибудь забраться и умереть. В итоге меня приютила тётя, но позже выгнала на улицу за употребление. Так я окончательно оказалась бездомной.

Люди отчаиваются

Ночевала я на лестницах, вокзалах. Я помню это - холодно до боли, и ты ничего не можешь с этим сделать. Останавливались в недостроенных домах, где кучкуются бездомные, набрав одеяла и тёплые пальто. Зимой (если прийти вовремя и не все места заняты) можно было попасть в государственную ночлежку. Для бездомных это пятизвёздочный отель. Отремонтированное здание, дают сухие пайки, раз в десять дней меняют постельное бельё, есть кровати, тумбочки, шкафы. Есть социальные работники, которые подскажут, что нужно делать и куда идти - но делать всё ты должен сам. Там есть всё, что нужно: и холодильники, и столы, и книжки, и телевизоры, и компьютеры, и психологи, и юридическая помощь. Просто нужно этим пользоваться - идти, если работники тебя куда-то направляют. Многих устраивает жизнь в ночлежке, они долго там живут и ещё права качают. Попасть в такую ночлежку несложно, но нужно приложить усилия - например, пройти несколько врачей. Многие не знают, что их ждёт, и боятся, что их опять обманут.

Помыться бездомные могли только в одном месте - на станции дезинфекции Санкт-Петербурга, там же можно было взять бесплатные вещи. «Ночлежка» кормила - они привозили еду в определённые точки города. Единственной серьёзной проблемой оказалось моё здоровье - было тяжело проходить пешком большие расстояния, чтобы поесть, поэтому мы старались кучковаться у мест, где раздавали еду. Кто-то просто просил деньги - как правило, на лекарства, но и на употребление, конечно. Воровали в магазинах. В какой-то момент жизни на улице у меня был уже такой вид, что меня никуда не пускали, поэтому воровать всё равно не получалось.

Никто не рождается «неблагополучным». Люди, попадающие на улицу, становятся «неблагополучными» в силу обстоятельств. Многие мои ровесники сталкиваются с мошенничеством вокруг жилья или с употреблением веществ. Например, семья, с которой мы жили - женщина и её сын, - абсолютно обычные люди. Они раз за разом ходят в городскую администрацию, пытаются выбить себе хотя бы временное жильё, хотят, чтобы их поставили на очередь, но их не ставят, потому что у них нет никаких льгот. От безысходности они начинают что-то употреблять, действовать нечестно - мальчик, например, обращает внимание на девочек с жильём. Люди отчаиваются.

Встречаются и те, кто продал жильё: человек остаётся один в квартире и из-за одиночества начинает употреблять алкоголь или какие-то вещества - естественно, тут же находятся нечистые на руку люди. Ещё очень много иногородних. В большом городе проще, чем в маленьком - им предлагают вернуться домой, но это для них вообще не вариант.

Преподаватель философии в моём институте говорит, что люди, которые вели асоциальный образ жизни в течение трёх лет, не могут адаптироваться к обществу полностью. Отчасти это так. К сожалению, у нас очень мало людей, которые могут на своём опыте объяснить, как поступить, что делать дальше. Люди, которые попадают в городские общежития благодаря социальным службам, начинают от страха, что вновь могут оказаться на улице, мучить социальных работников - качать права, говорить: «Вы мне должны». Чувство благодарности меркнет - они до дрожи боятся, что их опять выкинут и они вернутся к прежней жизни.

Бытует мнение, что все бездомные - «пьяницы и маргиналы», а другие люди на улицы не попадают. Те, у кого всё благополучно, даже не подозревают, что могут оказаться в такой же ситуации. Жизнь такая непредсказуемая.

Как я относилась к самой себе в это время? Никак. Мне всё время было больно. И абсолютно всё равно, как на меня реагируют люди, что происходит вокруг. У меня была цель - например, доехать до «кормушки», а остальное меня не волновало. Меня как будто не существовало. Это была жизнь в постоянной боли и страхе. Поначалу была какая-то брезгливость к себе, но это очень быстро прошло - всё уже казалось нормой.

Ты кто вообще?

Однажды я сломала руку, пришлось делать несколько операций. В итоге я оказалась на улице в минус двадцать с аппаратом Илизарова - и каким-то образом выжила. Не представляю как - было и насилие, и многое другое. Мной пытались заниматься социальные работники, но у них ничего не получалось, потому что я уже практически не разговаривала - вообще не было необходимости говорить.

Людям с улицы получить медицинскую помощь очень сложно, почти невозможно. Даже если у тебя есть полис, к тебе относятся с брезгливостью, с пренебрежением. Когда мне потребовалось поставить аппарат Илизарова (у меня гнила рука, и я могла её лишиться), выяснилось, что я не имею права на высококвалифицированную медицинскую помощь, и только благодаря характеру я дошла до Минздрава. Мне очень жаль тех, кто не может этого сделать - они теряют руки и ноги.

Медперсонал в основном вёл себя ужасно. Было очень много унижения. Для того чтобы заселиться в государственную ночлежку, нужно было сделать флюорографию, это занимает два дня. Я приходила к заведующему поликлиникой и обещала, что останусь на ночь, потому что меня никуда не пустят без флюорографии. У меня пробивной характер.

Наркотики бездомные принимают от боли - боль, конечно, страшная. К сожалению, бездомные гниют заживо, и никто этого
не понимает

Помню ещё, как однажды я лежала в больнице, специализирующейся на лечении гнойных заболеваний - там есть отдельное отделение для бездомных и наркозависимых. У меня был ожог руки, а мне отказали даже в обезболивающих. Лекарства мне покупала соседка по палате, а врачи сказали: «Слушай, тебе проще сдохнуть, что ты паришься вообще?» Мне было безумно больно, перевязочную я запомнила на всю жизнь. С температурой сорок меня выписали на улицу, сказали, что я сама виновата в своих бедах. Я говорила: «Куда я пойду? Я же умру на улице». Мне отвечали: «Мы не можем вас больше держать, у нас не хватает коек. До свидания!» Если бы не социальные работники одной из ночлежек, где мне находили лекарства, я бы умерла.

Однажды водитель автобуса открыл дверь на ходу, и я выпала из него. Рядом остановились машины, люди были готовы подтвердить, что виноват водитель автобуса, а не я. Приехала скорая, меня запихнули в машину и сказали: «Слушай, тебе лучше вообще рот закрыть. Какие могут быть обвинения в сторону водителя? Ты кто вообще?»

Меня выкидывали из больниц. Если я попадала с передозировкой, меня просто прогоняли - хотя я и объясняла, что не могу идти. Когда человек бездомный, никакие доводы не действуют. Только благодаря социальным службам я могла хоть где-то получать медицинскую помощь. Наркотики бездомные принимают от боли - боль, конечно, страшная. К сожалению, бездомные гниют заживо, и никто этого не понимает. С ними вообще очень сложно работать - у некоторых совсем нет мотивации жить.

Максимум настучать по голове

Однажды меня изнасиловали и выкинули на помойку, отобрав все документы. Я приехала в «Ночлежку» - мне помогли восстановить паспорт, оплатили пошлину. С аппаратом Илизарова было очень больно - но мне находили лекарства, делали перевязки. Там я поняла, что можно жить. Я им очень благодарна. У меня не было других вариантов: нужны были деньги, а где бы я их взяла?

Когда нет паспорта, возникают проблемы и с медицинской, и социальной помощью - больше потеря документов для бездомного человека в принципе ничем не опасна. Ещё нельзя поесть: в городских пунктах кормят, дают одежду, лекарства, но нужен паспорт. Больше бездомные люди не пользуются практически никакими социальными услугами - не могут получать ни пенсию, ни пособие по инвалидности. А в остальном без паспорта может быть даже удобнее, потому что никто не может привлечь тебя к ответственности. Что бы ни происходило, максимум тебе могут настучать по голове.

Для нас они все на одно лицо. Старички - независимо от возраста, толстые от большого количества надетых на себя нелепых одежек, с вечно позвякивающими пакетами в руках. Но эти люди - очень разные. У некоторых из них еще недавно была вполне благополучная жизнь. С паспортом и своим домом. Участник православной группы помощи бездомным Татяна КОСИК рассказала о нескольких своих подопечных.

Помяните Папу Римского
Почти в каждом отделении есть палата, куда определяют бездомных бродяг. Как правило, она становится самой обтрепанной и убогой. На тумбочках не видно гостинцев, только пустой стакан, да засохший кусок больничного хлеба.
В одной из таких палат в отделении хирургии больницы №53 уже несколько месяцев находится Алексей Горшков. За время лежания он успел обрасти бородой, сам рыжеватый, скуластый. Рассказывает о своей жизни с философским спокойствием: « в аккурат под Новый год привезли меня на скорой. Я совсем уж было помирал - слабый, упал в лужу и ноги отморозил, но повезло – выполз на дорогу к автобусной остановке, а тут молодежь меня заметила, а сейчас же у всех сотовые телефоны, вот и вызвали скорую помощь».
Читаем в истории болезни: «доставлен в состоянии алкогольного опьянения». Об этом многие стараются умолчать.
Ситуация у него невеселая – паспорт давно потерян, прописка в Москве хоть и сохранилась, но отец отказался его пустить домой. Сам о себе говорит: «надоело пьянство это, уже хочется покою, в дом инвалидов бы мне».
Для того, чтобы оформить инвалидность и отправить его в дом инвалидов – нужен паспорт. С пропиской в центр социальной адаптации не берут. Куда его, на улицу?
Социальный работник Анна Климова поехала хлопотать о нем в департамент социальной защиты, и там, к счастью, дали добро на отправку Горшкова в Филимонки. Алексей переживает, как он будет ходить на костылях – одна нога ампутирована до колена, вторая пол-стопы. Очень слабый, от напряжения, когда стоит на костылях весь дрожит. Перед дорогой ему надавали фруктов, булочку. Он все оставляет своим соседям, говоря: помяните отца.
Спрашиваем: какого отца?
- Да Папу Римского.

На дороге много всего лежит
Алексей Старостин пешком шел из Орла в Москву, крепко простудился. Теперь попал в терапию. Весь мокрый от слабости, но в глазах некий горячечный блеск. На засаленной бечевке висит красный пластмассовый крест. Откуда? На дороге нашел. Там много всего лежит, и вещи хорошие прямо в мешках выбрасывают. Это из машины не видно, а так все найти можно. А что ел? Снег кушал оттого и весь простыл. Зачем шел? А справку получить, что работал на заводе. Паспорт есть? Нет, отняли в милиции. Разве Господь велел паспорта давать?
У нас попросил только одежду, да обувь - уж износилась.

Cтать бездомным может любой, вне зависимости от социального положения и цвета кожи

Ваш папа умер в пятницу
В ординаторской сообщили, что поступил новый больной. Тяжелый. Евгений уже в годах, рассказывает, что поменял квартиру в Москве, на Клин, а Клин на Тулу и живет бродягой давно. Есть у него сын, но он «презирает отца, за такой образ жизни». Очень тяжелый запах от Евгения и сестра, отчитывая его за неряшливость, обтирает спиртом. А через несколько дней, сообщили, что у Евгения рак… Может надо позвонить сыну? Поискали и нашли телефон, но дома все никого не было. И думалось, что еще успеется. Когда в очередной раз спросила про него у врачей- сказали: « Уже отдал Богу душу». Вот и не успелось. Пытаюсь дозвониться в очередной раз. Что сказать… Ваш папа умер в пятницу? Как-то ни разу не приходилось сообщать о смерти родственников. В один из дней, наконец, трубку берут и на мое сообщение слышу в ответ растерянное и нелепое "спасибо".

Помимо той помощи, которую бригада оказывает всем бездомным, например, раздача еды, некоторыми занимаются "адресно".
Первая медицинская помощь обычно принимается с робкой благодарностью: слишком отвыкли обитатели улиц от нормального человеческого лечения. Внизу справа: консервы - самое ценное продуктовое приобретение: их можно съесть сразу, а можно сохранить до еще более голодных времен

Москвичи хорошие – сердечные люди
Виктор Алексеевич Чайкин – ампутация пальцев обеих стоп, паспорта нет, родом из Омска. Просится на родину восстанавливать документы. Отправляем по железной дороге. Говорит, что впервые в жизни едет на пассажирском поезде. « А так, все на столыпинских!» 22 года в тюрьме провел и всем рассказывает не без удальства. И соседке на автобусной остановке, и мне.
Родителей не помнит – в детском доме воспитывался. А там на выживание. «Но я и там самый авторитетный был. Кому скажу, укради велосипед – украдет, потому, что я приказал. Ну а потом по тюрьмам... Я Бога принял на зоне и Новый Завет несколько раз перечел. В последний раз когда вышел, не хотел больше такой жизни. В Москву поехал электричками из Омска. В Переделкино у храма милостыню просил. Вот у нас на зоне москвичей не любили почему-то. А я теперь скажу, что москвичи хорошие – сердечные люди. Один раз много насобирал, угостил малолеток, напоил. А они потом деньги у меня забрали, меня в речку бросили. Думали, что утону. А я выкарбкался на берег, только ноги обморозил. Потом в больницу попал с обморожением, там последний фильм про Христа показывали "Страсти Христовы"! Вот так фильм! Мы еле упросили медсестру чтобы досмотреть, а то он поздно начался. Как Он шел и Крест нес, уронил его…»


Молился Богу об одном, – чтобы весна теплая была
Крепкий пожилой мужчина Анатолий Александрович Добров оказался в отделении хирургии несколько дней назад. Невысокий, глаза карие, с цыганщиной. Рассказывает о себе, что родился в Москве, но очень рано сел в тюрьму, а в Москву потом не пустили, мать умерла, квартиры лишился. И просидел в тюрьме лет тридцать. За, что не спрашиваю. Да только сейчас вышел он из тюрьмы и почувствовал, что надо хлопотать о квартире, что есть такой закон, чтобы права на жилье восстанавливать. И приехал он в центр социальной адаптации Люблино, поселился, но тут... "встретилась девка. И закрутилось". Ушел он из центра, да и не появлялся там дней десять. А правила такие, что взяли его и отчислили. А там ведь ему и паспорт оформлять взялись, восстанавливать. Как оказался он на улице, так и намаялся – без документов работать нигде не устроишься, либо всем надо платить. Спать приходилось на лестничных клетках, а там и побьют, и выгонят, и милицию вызовут. «Молился Богу об одном – чтобы весна теплая была!», говорит.
И очень ему хочется обратно в Люблино, а уж он бы там жил потихоньку и не пил бы совсем. «Пить надо бросать! – решительно говорит, - раньше то столько не пили, вот и молодежь сейчас на зоне не та – пьют много!»
Позвонили в Люблино, там и не против принять его, говорят, что просто ушел, а это сурово не наказывается. И как обрадовался Анатолий Александрович, приодели мы его и поехали в центр обратно устроили.

Эти люди отвыкли от внимательного отношения к себе. Но это не значит, что им ничего не нужно

Всю жизнь на улице
Остриженная наголо, отросшие грязные ногти, обломанные по краям, на ноге глубокая язва до кости. Говорит, что натерла сапогом. Лечащий врач сообщил, что здесь нужна ампутация. Надежда Николаевна Мазикова 50 –ти лет рассказывает, что живет в Тамбовской области – там и корова есть, и речка. А приехала на похороны отца, да вся обгорела, вот и по больницам. Просит одежду потеплее – очень замерзла и голова мерзнет. Женских вещей не очень много в запасе, приношу пуловер, вязаный берет. Тут же начинает прихорашиваться: «А как я в берете? Идет мне? А то не носила никогда».
Вообще женщины, чуть придут в себя, сразу начинают прихорашиваться. Соседки по палате им помогают, приносят вещи. С какой-то легкостью многое оставляют – еще наживу.
Напоследок Надежда Николаевна просила позвонить дочке, которая живет в Москве. По телефону мне ответила молодая женщина с усталым голосом:«Опять она в Москве! Сколько же раз мы отправляли ее в деревню, с продуктами, с вещами, возвращается обратно и начинает бродить. Всю жизнь провела она на улице, я в интернате выросла. Но мы обязательно придем, мать ведь».
Надежда Николаевна, не смотря на свой неухоженный вид вызывает симпатию – голос мягкий, глаза полны слез. Очень, говорит, голодала, последние несколько дней. А тут и люди какие добрые, поесть ей принесли. И в Бога она верит. Подарили ей иконочку опять стала плакать. И что удивительно, в ту палату, где она лежала вместе с двумя старушками пришел священник пособоровать и причастить одну из них, и Надежду Николаевну тоже пособоровали и причастили.

Недавно поймала себя на том, что внимательно всматриваюсь в лица бродяг у метро,- ищу знакомые лица.